Неточные совпадения
Домой скотина гонится,
Дорога запылилася,
Запахло молоком.
Вздохнула мать Митюхина:
— Хоть бы
одна коровушка
На барский
двор вошла! —
«Чу! песня за деревнею,
Прощай, горю́шка бедная!
Идем встречать народ».
Скотинин. Все меня
одного оставили. Пойти было прогуляться на скотный
двор.
Стародум (берет у Правдина табак). Как ни с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое.
Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой ни с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от
двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
Стародум. Ему многие смеются. Я это знаю. Быть так. Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда
один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят
одного. Отец мой у
двора Петра Великого…
Реформы, затеянные Грустиловым, были встречены со стороны их громким сочувствием; густою толпою убогие люди наполняли
двор градоначальнического дома;
одни ковыляли на деревяшках, другие ползали на четверинках.
В заключение по три часа в сутки маршировал на
дворе градоначальнического дома
один, без товарищей, произнося самому себе командные возгласы и сам себя подвергая дисциплинарным взысканиям и даже шпицрутенам («причем бичевал себя не притворно, как предшественник его, Грустилов, а по точному разуму законов», — прибавляет летописец).
Чем дальше он ехал, тем веселее ему становилось, и хозяйственные планы
один лучше другого представлялись ему: обсадить все поля лозинами по полуденным линиям, так чтобы не залеживался снег под ними; перерезать на шесть полей навозных и три запасных с травосеянием, выстроить скотный
двор на дальнем конце поля и вырыть пруд, а для удобрения устроить переносные загороды для скота.
В середине рассказа старика об его знакомстве с Свияжским ворота опять заскрипели, и на
двор въехали работники с поля с сохами и боронами. Запряженные в сохи и бороны лошади были сытые и крупные. Работники, очевидно, были семейные: двое были молодые, в ситцевых рубахах и картузах; другие двое были наемные, в посконных рубахах, —
один старик, другой молодой малый. Отойдя от крыльца, старик подошел к лошадям и принялся распрягать.
Надеясь застать ее
одну, Вронский, как он и всегда делал это, чтобы меньше обратить на себя внимание, слез, не переезжая мостика, и пошел пешком. Он не пошел на крыльцо с улицы, но вошел во
двор.
Третий круг наконец, где она имела связи, был собственно свет, — свет балов, обедов, блестящих туалетов, свет, державшийся
одною рукой за
двор, чтобы не спуститься до полусвета, который члены этого круга думали, что презирали, но с которым вкусы у него были не только сходные, но
одни и те же.
Сначала мешала возня и ходьба; потом, когда тронулся поезд, нельзя было не прислушаться к звукам; потом снег, бивший в левое окно и налипавший на стекло, и вид закутанного, мимо прошедшего кондуктора, занесенного снегом, с
одной стороны, и разговоры о том, какая теперь страшная метель на
дворе, развлекали ее внимание.
Вдруг в
один день, подходя к окну обычным порядком, с трубкой и чашкой в руках, заметил он во
дворе движенье и некоторую суету.
Морозна ночь, всё небо ясно;
Светил небесных дивный хор
Течет так тихо, так согласно…
Татьяна на широкий
дворВ открытом платьице выходит,
На месяц зеркало наводит;
Но в темном зеркале
однаДрожит печальная луна…
Чу… снег хрустит… прохожий; дева
К нему на цыпочках летит,
И голосок ее звучит
Нежней свирельного напева:
Как ваше имя? Смотрит он
И отвечает: Агафон.
В окна, обращенные на лес, ударяла почти полная луна. Длинная белая фигура юродивого с
одной стороны была освещена бледными, серебристыми лучами месяца, с другой — черной тенью; вместе с тенями от рам падала на пол, стены и доставала до потолка. На
дворе караульщик стучал в чугунную доску.
Рыжий жид, с веснушками по всему лицу, делавшими его похожим на воробьиное яйцо, выглянул из окна, тотчас заговорил с Янкелем на своем тарабарском наречии, и Янкель тотчас въехал в
один двор.
Таким образом, Грэй жил всвоем мире. Он играл
один — обыкновенно на задних
дворах замка, имевших в старину боевое значение. Эти обширные пустыри, с остатками высоких рвов, с заросшими мхом каменными погребами, были полны бурьяна, крапивы, репейника, терна и скромно-пестрых диких цветов. Грэй часами оставался здесь, исследуя норы кротов, сражаясь с бурьяном, подстерегая бабочек и строя из кирпичного лома крепости, которые бомбардировал палками и булыжником.
Тут у нас случилась
одна девушка, Параша, черноокая Параша, которую только что привезли из другой деревни, сенная девушка, и которую я еще никогда не видывал, — хорошенькая очень, но глупа до невероятности: в слезы, подняла вой на весь
двор, и вышел скандал.
— Вследствие двух причин к вам зашел, во-первых, лично познакомиться пожелал, так как давно уж наслышан с весьма любопытной и выгодной для вас точки; а во-вторых, мечтаю, что не уклонитесь, может быть, мне помочь в
одном предприятии, прямо касающемся интереса сестрицы вашей, Авдотьи Романовны. Одного-то меня, без рекомендации, она, может, и на
двор к себе теперь не пустит, вследствие предубеждения, ну, а с вашей помощью я, напротив, рассчитываю…
— Ате деньги… я, впрочем, даже и не знаю, были ли там и деньги-то, — прибавил он тихо и как бы в раздумье, — я снял у ней тогда кошелек с шеи, замшевый… полный, тугой такой кошелек… да я не посмотрел на него; не успел, должно быть… Ну, а вещи, какие-то все запонки да цепочки, — я все эти вещи и кошелек на чужом
одном дворе, на В — м проспекте под камень схоронил, на другое же утро… Все там и теперь лежит…
Эту дощечку он случайно нашел, в
одну из своих прогулок, на
одном дворе, где во флигеле помещалась какая-то мастерская.
На другой день тюремный сторож меня разбудил, с объявлением, что меня требуют в комиссию. Два солдата повели меня через
двор в комендантский дом, остановились в передней и впустили
одного во внутренние комнаты.
Я изумился. В самом деле сходство Пугачева с моим вожатым было разительно. Я удостоверился, что Пугачев и он были
одно и то же лицо, и понял тогда причину пощады, мне оказанной. Я не мог не подивиться странному сцеплению обстоятельств: детский тулуп, подаренный бродяге, избавлял меня от петли, и пьяница, шатавшийся по постоялым
дворам, осаждал крепости и потрясал государством!
Одни требовали расчета или прибавки, другие уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела как на огне; работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная машина оказалась негодною по своей тяжести; другую с первого разу испортили; половина скотного
двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать свою корову… правда, по уверению той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы.
— А вот во время революции интересно было, новые гости приходили, такое, знаете, оживление.
Один, совсем молодой человек, замечательно плясал, просто — как в цирке. Но он какие-то деньги украл, и пришла полиция арестовать его, тогда он выбежал на
двор и — трах! Застрелился. Такой легкий был, ловкий.
Пенная зелень садов, омытая двухдневным дождем, разъединяла дома, осеняя их крыши; во
дворах, в садах кричали и смеялись дети, кое-где в окнах мелькали девичьи лица, в
одном доме работал настройщик рояля, с горы и снизу доносился разноголосый благовест ко всенощной; во влажном воздухе серенького дня медь колоколов звучала негромко и томно.
Из флигеля выходили,
один за другим, темные люди с узлами, чемоданами в руках, писатель вел под руку дядю Якова. Клим хотел выбежать на
двор, проститься, но остался у окна, вспомнив, что дядя давно уже не замечает его среди людей. Писатель подсадил дядю в экипаж черного извозчика, дядя крикнул...
— Жили тесно, — продолжал Тагильский не спеша и как бы равнодушно. — Я неоднократно видел… так сказать, взрывы страсти двух животных. На
дворе, в большой пристройке к трактиру, помещались подлые девки. В двенадцать лет я начал онанировать,
одна из девиц поймала меня на этом и обучила предпочитать нормальную половую жизнь…
Ворота всех домов тоже были заперты, а в окнах квартиры Любомудрова несколько стекол было выбито, и на
одном из окон нижнего этажа сорвана ставня. Калитку отперла Самгину нянька Аркадия, на
дворе и в саду было пусто, в доме и во флигеле тихо. Саша, заперев калитку, сказала, что доктор уехал к губернатору жаловаться.
Во время
одной из своих прогулок он столкнулся с Иноковым; Иноков вышел со
двора какого-то дома и, захлопывая калитку, крикнул во
двор...
Воробьи прыгали по
двору, над окнами сидели голуби, скучно посматривая вниз то
одним, то другим рыбьим глазом.
«Предусмотрительно», — подумал Самгин, осматриваясь в светлой комнате, с двумя окнами на
двор и на улицу, с огромным фикусом в углу, с картиной Якобия, премией «Нивы», изображавшей царицу Екатерину Вторую и шведского принца. Картина висела над широким зеленым диваном, на окнах — клетки с птицами, в
одной хлопотал важный красногрудый снегирь, в другой грустно сидела на жердочке аккуратненькая серая птичка.
Бабушку никто не любил. Клим, видя это, догадался, что он неплохо сделает, показывая, что только он любит одинокую старуху. Он охотно слушал ее рассказы о таинственном доме. Но в день своего рождения бабушка повела Клима гулять и в
одной из улиц города, в глубине большого
двора, указала ему неуклюжее, серое, ветхое здание в пять окон, разделенных тремя колоннами, с развалившимся крыльцом, с мезонином в два окна.
Закрыв
один глаз, другим он задумчиво уставился в затылок Насти. Самгин понял, что он — лишний, и вышел на
двор. Там Николай заботливо подметал
двор новой метлой; давно уже он не делал этого. На улице было тихо, но в морозном воздухе огорченно звенел голос Лаврушки.
Споры с Марьей Романовной кончились тем, что однажды утром она ушла со
двора вслед за возом своих вещей, ушла, не простясь ни с кем, шагая величественно, как всегда, держа в
одной руке саквояж с инструментами, а другой прижимая к плоской груди черного, зеленоглазого кота.
Вход в переулок, куда вчера не пустили Самгина, был загроможден телегой без колес, ящиками, матрацем, газетным киоском и полотнищем ворот. Перед этим сооружением на бочке из-под цемента сидел рыжебородый человек, с папиросой в зубах; между колен у него торчало ружье, и одет он был так, точно собрался на охоту. За баррикадой возились трое людей:
один прикреплял проволокой к телеге толстую доску, двое таскали со
двора кирпичи. Все это вызвало у Самгина впечатление озорной обывательской забавы.
Когда Самгин выбежал на
двор, там уже суетились люди, — дворник Панфил и полицейский тащили тяжелую лестницу, верхом на крыше сидел, около трубы, Безбедов и рубил тес. Он был в
одних носках, в черных брюках, в рубашке с накрахмаленной грудью и с незастегнутыми обшлагами; обшлага мешали ему, ерзая по рукам от кисти к локтям; он вонзил топор в крышу и, обрывая обшлага, заревел...
Но — не наказывала. И только
один раз Клим слышал, как она крикнула в окно, на
двор...
В пекарне началось оживление, кудрявый Алеша и остролицый, худенький подросток Фома налаживали в приямке два самовара, выгребали угли из печи, в углу гремели эмалированные кружки, лысый старик резал каравай хлеба равновесными ломтями, вытирали стол, двигали скамейки, по асфальту пола звучно шлепали босые подошвы, с печки слезли два человека в розовых рубахах, без поясов, одинаково растрепанные, одновременно и как будто
одними и теми же движениями надели сапоги, полушубки и — ушли в дверь на
двор.
Обиделись еще двое и, не слушая объяснений, ловко и быстро маневрируя, вогнали Клима на
двор, где сидели три полицейских солдата, а на земле, у крыльца, громко храпел неказисто одетый и, должно быть, пьяный человек. Через несколько минут втолкнули еще
одного, молодого, в светлом костюме, с рябым лицом; втолкнувший сказал солдатам...
«Вот еще
один экзамен», — вяло подумал Клим, открывая окно. По
двору ходила Спивак, кутаясь в плед, рядом с нею шагал Иноков, держа руки за спиною, и ворчал что-то.
Открылась дверь со
двора,
один за другим вошли Яков, солдат, водопроводчик; солдат осмотрел кухню и сказал...
Вздрогнув, Самгин прошел во
двор. На крыльце кухни сидел тощий солдатик, с желтым, старческим лицом, с темненькими глазками из
одних зрачков; покачивая маленькой головой, он криво усмехался тонкими губами и негромко, насмешливым тенорком говорил Калитину и водопроводчику...
С
одной может быть счастье, а с другой — несчастье; опять же и дом: иной счастлив, а другой нет; в
одном всё ко
двору, а в другом ничего не держится.
И в доме мало-помалу нарушалась тишина: в
одном углу где-то скрипнула дверь; послышались по
двору чьи-то шаги; на сеновале кто-то чихнул.
Потом мать, приласкав его еще, отпускала гулять в сад, по
двору, на луг, с строгим подтверждением няньке не оставлять ребенка
одного, не допускать к лошадям, к собакам, к козлу, не уходить далеко от дома, а главное, не пускать его в овраг, как самое страшное место в околотке, пользовавшееся дурною репутацией.
Несмотря, однако ж, на эту наружную угрюмость и дикость, Захар был довольно мягкого и доброго сердца. Он любил даже проводить время с ребятишками. На
дворе, у ворот, его часто видели с кучей детей. Он их мирит, дразнит, устроивает игры или просто сидит с ними, взяв
одного на
одно колено, другого на другое, а сзади шею его обовьет еще какой-нибудь шалун руками или треплет его за бакенбарды.
Потом повели в конюшню, оседлали лошадей, ездили в манеже и по
двору, и Райский ездил. Две дочери,
одна черненькая, другая беленькая, еще с красненькими, длинными, не по росту, кистями рук, как бывает у подрастающих девиц, но уже затянутые в корсет и бойко говорящие французские фразы, обворожили юношу.
Он выбегал на крыльцо, ходил по
двору в
одном сюртуке, глядел на окна Веры и опять уходил в комнату, ожидая ее возвращения. Но в темноте видеть дальше десяти шагов ничего было нельзя, и он избрал для наблюдения беседку из акаций, бесясь, что нельзя укрыться и в ней, потому что листья облетели.
Она подходила то к
одному, то к другому окну, задумчиво смотрела на дорогу, потом с другой стороны в сад, с третьей на
дворы. Командовали всей прислугой и распоряжались Василиса и Яков, а Савелий управлялся с дворней.
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На
дворе куры, петухи, утки с криком бросились в стороны, собаки с лаем поскакали за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на
одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до
одной от испуга улетели в рощу.